Отправлено: 06.03.07 19:05. Заголовок: Исторические документы и интересные факты - 1

В данной теме предлагаю выкладывать исторические документы и интересные факты, имеющие отношение к Навигацкой школе и ее воспитанникам...

 Отправлено: 06.03.07 19:09. Заголовок: Указы Петра I об обучении и училищах

1. Об основании школы математических и навигацких наук (1701 г.)

Великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и белыя России самодержец... указал именным своим, великого государя, повелением... на славу всеславного имени всемудрейшего бога и своего богосодержимого храбропремудрейшего царствования, во избаву же и пользу православного христианства быть математических и навигацких, т.е. мореходных хитростных наук учению.

Во учителях же тех наук быть англинския земли урожденным: математической — Андрею Данилову сыну Фархварсону, навигацкой — Степану Гвыну, да рыцарю Грызу; и ведать те науки всяким в снабдении управлением во Оружейной палате боярину Федору Алексеевичу Головину с товарищи, и тех наук ко учению усмотря избрать добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением; и учинить неимущим во прокормление поденный корм... ежели кто сыщется отчасти искусным, по пяти алтын в день, а иным же по гривне и меньше, рассмотрев коегождо искусства учения.

А для тех наук определить двор в Кадашеве... и об очистке того двора послать в мастерскую палату постельничему Г.И.Головину свой, великого государя, указ; и взяв тот двор и усмотрев всякие нужныя в нем потребы, строить из доходов от Оружейной палаты.

2. Сенату (1714г.)

...Послать во все губернии по нескольку человек из школ математических, чтобы учить дворянских детей, кроме однодворцев, приказного чина цифири, геометрии и положить штраф такой, что невольно будет жениться, пока сего учится...

3. А сего января 18 числа великий государь указал, по имянному своему, великого государя, указу, в вышеписанных науках учить детей в губерниях дьячьих и подъяческих и всякого чина людей... окроме дворянских детей, и для того учения взять по прежнему из школы таких, которые географию и геометрию выучили, и послать во всякую губернию по два человека, а в губерниях оным при той науке быть, как о том в прежнем его, великого государя, указе назначено, и оных учителей на Москве из адмиралтейской канцелярии отослать в канцелярию сенацкого правления, а из сенацкой канцелярии разослать их по губерниям. И тайному советнику, адмиралу, генералу и кавалеру и губернатору и президенту адмиралтейств графу Федору Матвеевичу Апраксину с товарищи учинить о том по сему его, великого государя, имянному указу.

Подлинный указ за приписанием руки сенатора графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина.

4. ...Послать во все губернии из адмиралтейской канцелярии, взяв из школы математической учеников по два человека, которые окончили геометрию, не из знатных пород, и велеть им в тех губерниях обучать поповских и других церковного, також и купеческого чину и дворовых людей детей, кроме шляхетства, арифметике... и для того послать с ними к губернаторам свои, великого государя, грамоты, означа в оных, дабы они всякой в своей губернии объятии о том архиереям, чтоб они о том вышеозначенном ради всенародной пользы обучения были известны и тем пышеписанным, послойным с Москвы, в бытность их при учении велели давать кормовых денег по три алтына по две деньги человеку на день из их архиерейских доходов и приказали б, кому пристойно, над ними надзирать непрестанно, чтоб те посланные собранных детей обучали, а дети учились со всяким тщанием, безленностно, и для того велели б во всех городах поповских, дьяконских и другого церковного чина не женатых всех переписать и к тому обучению во определенные места высылать немедленно, а протчих чинов детей, кроме шляхетства, призывать, чтоб они шли в то учение без всякого сумнительства и опасения, ибо то его величества соизволение не ради чего другого, но для народной пользы; и не обуча церковного чина детей женить и венечных памятей давать не велеть, и коликое число в которой губернии вышеозначенных детей и с каких чинов во учение в записке и кто из них из науки в науку превосходить будет и кто науку окончит, о том в адмиралтейскую канцелярию писать и присылать верные ведомости всегодно за руками посланных с Москвы учеников, а для той посылки избрать в Москве изо всех учеников добрых и постоянных людей и о том к учителям послать указ.

Сей великого государя указ приказал записать адмирал генерал кавалер, губернатор, тайный советник и президент адмиралтейств граф Федор Матвеевич Апраксин.

5. О Морской академии (1719г.)

В Академии учить наукам: арифметике, геометрии, навигации, артиллерии, фортификации, географии, рисовать и воинским обучениям; мушкетами и на рапирах и некоторых астрономии. И для того учения учителей, которых наук ныне в Академии не обретается, прибрать способных, а для раздачи денежные казны комиссара, а для смотрения над учителями и над школьниками товарища да для перевода книг, принадлежащих к наукам, переводчика Веселого.

«Очерк истории Морского кадетского корпуса». Спб., 1852;
Исторический очерк «Столетие военного министерства. 1802-1902». 4.1. Спб.,1907

 Отправлено: 06.03.07 19:15. Заголовок: От Навигацкой школы до КМКК - страницы истории...

История Морского кадетского корпуса восходит к первым годам основания российского регулярного флота. Для комплектования его национальными кадрами 14 января 1701 года указом Петра Первого была основана Школа математических и навигацких наук - Навигацкая школа. Школа размещалась в Москве, в Сретенской (Сухаревой) башне и насчитывала 200 учащихся. Первого октября 1715 года в новой столице России - Петербурге, на базе старших мореходных классов Навигацкой школы создается Морская академия, или Академия морской гвардии.

Но начиналось все не в Санкт-Петербурге, а в Москве по воле молодого русского Царя Петра I. Все проникающие в Россию технические новшества были, как правило, связаны с именами зарубежных специалистов. Единственно, чем могла в то время гордиться Россия - это популярные за рубежом корабельные якоря, так и получившие приставку к названию - "русские". Достижение равноправия в международной торговле и создание достаточного экономического, технического и военного уровня, требовали наличия мощной армии и флота, развития новых промышленных отраслей. А для этого требовалась многочисленная армия разнопрофильных технических специалистов. Научно-технической базы для их подготовки в России того времени не было - все образование ограничивалось приходскими школами, в которых ученики могли получить только начальные гуманитарные и богословские знания.

14 января (25 по н/ст) 1701 года Указ Императора Петра I официально утвердил создание в России первой государственной светской школы - "Школы математических и навигацких наук", или как чаще ее называют - просто "Навигацкой школы". Первоначально школа размещалась в палатах Большого Хамовнического полотняного двора в подмосковном тогда еще селе Кадашеве (Замоскворечье), а в июне 1701 года была переведена в более удобное для обучения и астрономических наблюдений здание - в Сретенскую башню у северо-восточного защитного земляного вала Москвы. Эта не сохранившаяся до наших дней башня более известна в истории как "Сухаревская"- по фамилии командира размещенного в ней до Навигацкой школы стрелецкого полка стольника Л.П. Сухарева.
Первоначально школу возглавил боярин Федор Головин, а затем - великий русский математик Леонтий Филиппович Магницкий (1669-1739), отдавший школе 38 лет - с ее открытия в 1701 году и до последних дней своей жизни. Перу Л.Ф. Магницкого принадлежал первый изданный в России в 1703 году для Навигацкой школы учебник по математике, на долгие годы ставший основным учебником российских школ. Среди преподавателей школы были ииностранцы, среди которых особо выделялся профессор шотландского Абердинского университета Г. Фарварсон со своими помощниками навигаторами С. Гуин и Р. Грейс.

Обучение в школе подразделялось на три ступени или отделения: "Российская школа", "Цифровая школа" (или "Цифирное отделение") и "Специальные навигацкие классы". В двух первых отделениях обучали чтению, письму и началам арифметики. В третьем отделении изучали геометрию, тригонометрию, черчение, географию, астрономию, навигацию, ведение шканечного (вахтенного) журнала и фехтование.

Царский указ предусматривал прием в школу как "добровольно хотящих", так и "иных же паче и по принуждению". Необходимость в этом выявилась уже в первый год существования школы - из 180 обучающихся в школе, "добровольцев" оказалось только 4 человека. В последующие годы наплыв "добровольцев" особо не увеличился, и Царь был вынужден издать в 1710 году новый указ, по которому все уклоняющиеся от учебы и государственной службы направлялись на каторжные или тяжелые строительные работы. Сразу же после выхода указа в школу добровольно записалось 250 человек (41 - из знати и 209 - из семей солдат гвардии), а в следующем 1711 году численность обучающихся в школе возросла до 500 человек. Этим же Царским указом было еще раз конкретизировано основное назначение школы - "...школа оная не только потребна единому мореходству и инженерству, но и артиллерии и гражданству к пользе".

Первый выпуск школы состоялся в 1705 году. Все 64 выпускника были определены для службы в военных и гражданских государственных учреждениях и на Балтийский флот. Это им предстояло участвовать в первых морских сражениях флота России при Гангуте, Эзелеи Гренгаме, участвовать в северных морских экспедициях, проводить первые гидрографические работы и составлять мореходные карты возвращенных России ее морских владений. Многие из них, несмотря на установленный Царем семилетний срок производства из гардемарин в первый офицерский чин, за заслуги перед Отечеством стали мичманами флота значительно раньше.

В 1715 году старшие мореходные классы школы были переведены из Москвы в Санкт-Петербург и преобразованы в Морскую академию (или, как она еще именовалась, - Академия морской гвардии). Это было обусловлено тем, что к этому времени Санкт-Петербург взял на себя функции столичного города, и кроме этого в нем было сосредоточено почти все судостроение и базировался быстро развивающийся и по тем временам практически единственный в России Балтийский флот, там же находилось Адмиралтейство и обеспечивающие флот промышленные предприятия и мастерские. Два младших класса остались в Москве, и до 1752 года Навигацкая школа выполняла функции подготовительного учебного заведения для дальнейшего обучения кадет в Морской академии.
Академические классы значительно отличались от навигацких. Во-первых, в Академии могли обучаться только дети знати; а, во-вторых, она стала чисто военным учебным заведением - учащиеся имели оружие и несли караульную службу. Повысились и требования к нарушителям дисциплины - так, например, "...за нехождение в школу быть битым и вычитать за каждый день втрое против получаемого жалования", "...за невозврат из отпуска ссылать на тяжелые каторжные работы".

В 1727 году Академия была переведена на Васильевский остров в дом князя Долгорукова, наместо нынешней Академии художеств, а затем во дворец Миниха. В настоящее время здесь размещается Военно-морской институт.

В декабре 1752 году Навигацкая школа в Москве была закрыта, а Морская академия преобразована в Морской шляхетский корпус. По новому положению о корпусе в нем должно было обучаться 360 человек "...с последующим назначением только в корабельную службу". Этим положением завершилась славная историческая миссия Навигацкой школы, за полвека подготовившей многочисленные инженерные кадры и передавшей наработку по их подготовке новым высшим учебным заведениям России.

Ставший только военно-морским корпус снова был разбит на 3 класса по 120 человек: 1-й старший - гардемарины и подготовительные 2-й и 3-й - кадеты. Из общего числа 30 наиболее способных кадет отбирались для обучения артиллерийскому искусству и 30 - для обучения геодезии и гидрографии. Корпус был элитным учебным заведением. К поступающим в него и к подбору преподавательского состава предъявля-лись очень высокие требования. Так, в числе преподавателей математики и астрономии в корпусе некоторое время был М.В Ломоносов.

Навигацкая школа стала своеобразным подготовительным училищем. Морская академия была рассчитана на 300 учеников - выходцев из привилегированных сословий, и подразделялась на шесть бригад (отделений) по 50 человек. В 1716 году учреждается звание «гардемарин» (от франц. «garde de marine» - страж моря или морской гвардеец), которое заменило звание «навигатор» в качестве переходного от ученика Морской академии к чину мичмана (учрежден в 1713). 15 декабря 1752 года Навигацкая школа и гардемаринская рота были упразднены, а Морская академия преобразована в Морской шляхетный кадетский корпус, комплектовавшийся исключительно лицами дворянского происхождения. С 1771 по 1798 годы Корпус располагался в Кронштадте, в Итальянском дворце. С 1802 года слово «шляхетный» исключили из названия, но это изменение не коснулось принципов комплектования. В 1861 году в Морском корпусе установлены новые правила приема, которые впервые предусматривали конкурсные экзамены и пробные плавания - для знакомства с морским делом. В корпус принимались юноши от 14 до 17 лет, кроме дворянских детей, правом поступления пользовались дети «потомственных почетных граждан», армейских и флотских офицеров, чиновников.

2 июня 1867 года Морской кадетский корпус переименовали в Морское училище. Согласно уставу училища, отнесенного к разряду высших учебных заведений, в него принимались юноши 16 лет. В 1891 году Морское училище вновь переименовали в Морской кадетский корпус. По новому положению устанавливался 6-летний срок обучения, в строевом отношении корпус подразделялся на шесть рот, из которых четыре старшие составляли батальон, а в учебном - на 6 классов: 3 общих и 3 специальных.

15 сентября 1918 года приказом по флоту и Морскому ведомству было объявлено о создании в Петрограде Курсов командного состава флота. Комплектование курсов началось на учебном корабле «Петр Великий», а в первых числах октября 1918 года слушателей перевели в помещение бывшего Морского училища.

История Морского кадетского корпуса продолжается сегодня в стенах Кронштадтского морского кадетского корпуса. 25 апреля 1995 года распоряжением мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, во исполнение распоряжения президента РФ от 3 апреля 1995 года № 155-рп и совместного решения министра обороны РФ и мэра Санкт-Петербурга от 31.03.1995 года, было учреждено государственное образовательное учреждение среднего (полного) общего образования - «Первый кадетский морской корпус». Первого октября 1995 года 75 воспитанников 5-7 классов впервые были собраны в Петербурге. После трехнедельных сборов в поселке Комарово первая учебная рота прибыла в Кронштадт. С 25 октября 1995 года начались занятия в отремонтированных помещениях здания по улице Зосимова, дом 15. 22 ноября 1995 года первым заместителем ГК ВМФ адмиралом И. Касатоновым Кадетскому корпусу было торжественно вручено знамя корпуса. Этот день стал днем рождения Морского кадетского корпуса.

19 февраля 1996 года президент РФ издал распоряжение «О создании Кронштадтского морского кадетского корпуса». Этот документ определил, что Кадетский корпус создается в системе МО России и является образовательным учреждением среднего (полного) общего образования с дополнительными образовательными программами, имеющими целью военную подготовку несовершеннолетних граждан мужского пола. Началось плановое комплектование Кадетского корпуса до численности, указанной в приказе МО РФ № 310 от 27 августа 1996 года - 700 обучающихся. Сегодня в Кадетском корпусе обучается около 700 воспитанников из всех регионов России.

Несмотря на реформы, революции, малые и глобальные перемены, училище не прекращало выпускать высокообразованных и квалифицированных специалистов флота, ставших впоследствии не только великими флотоводцами и мореходами, но и прославившими свои имена в науке, искусстве и во многих других отраслях общественной жизни. Среди них прославленные флотоводцы России адмиралы Ф.Ф. Ушаков, Г.А. Спиридов, Д.Н. Сенявин, П.С. Нахимов; славные и бесстрашные мореходы, оставившие свои имена на картах мира - С.И. Челюскин, С.Г. Малыгин, Д.Я. и Х.П. Лаптевы, И.Ф. Крузенштерн, Ю.Ф. Лисянский и поправшие заверение Джемса Кука о недосягаемости Южной Земли первооткрыватели Антарктиды Ф.Ф. Беллинсгаузен и М.П Лазарев.

 Отправлено: 06.03.07 19:18. Заголовок: Re:

Не исторический документ, а просто небольшая статья из детской энциклопедии:


В 1701 г. в Москве в Сухаревой башне была открыта Навигацкая школа на 500 учеников, готовившая специалистов для флота. В нее принимали мальчиков и юношей сначала от 12 до 17, а потом и до 20 лет независимо от их происхождения. Первое время желающих было немного, поэтому приходилось набирать учеников и принудительно. Дети обеспеченных родителей жили за свой счет, остальные ученики получали небольшое казенное содержание в зависимости от успеваемости. В низших классах обучали грамоте и арифметике. В высших классах преподавались математические науки, навигация, астрономия, а также фехтование. В свободные от занятий часы в школе силами учеников устраивались спектакли, на которые приглашали зрителей. В школе была введена строгая дисциплина. Учеников за проступки били плетьми, а за пропуск уроков с них взыскивали штрафы.
Первыми преподавателями Навигацкой школы были иностранцы. Они плохо знали русский язык, были далеки от школы и учеников. Положение улучшилось, когда в школу пригласили талантливого русского математика и педагога Леонтия Филипповича Магницкого, а за ним и других русских учителей.
Навигацкая школа принесла большую пользу стране. Из нее выходили моряки, инженеры, гидрографы, топографы, бомбардиры, архитекторы и др. Ученики школы работали не только на флоте, но и везде, где были нужны знающие люди. Воспитанники Навигацкой школы много сделали для русской науки. Они впоследствии исследовали самые отдаленные области Русского государства и составили карты России.

 Отправлено: 06.03.07 19:19. Заголовок: Re:

Браво! Спасибо за поддержку и ценный материал!

 Отправлено: 06.03.07 19:21. Заголовок: Re:

Кстати, Московская Навигацкая школа существует до сих пор Видела как-то репортаж об этом, тогда, по-моему, 300-летие Российского флота отмечали...

 Отправлено: 09.03.07 12:54. Заголовок: Re:

Жаль - по возрасту и гражданству туда не попадаю, вот и приходится "гардемаринить" виртуально... Надеюсь - хоть это у меня неплохо получается...

 Отправлено: 09.03.07 16:30. Заголовок: Re:

Навигацкая школа много потеряла в вашем лице... Надо бы сочинить туда петицию, пусть подумают о расширении возрастного диапазона учащихся

 Отправлено: 15.03.07 13:20. Заголовок: Московская Школа Навигацких и Математических наук. Начало.

В начале XVIII века в Москве существовала целая категория школ, в том числе математические и морские училища, на которые Петр I обращал особенное внимание, так как до 1715 г. они были главным и единственным сосредоточением специального образования, в котором так нуждалось государство. В этой области, как ни в какой другой практиковалась в обширных размерах посылки молодых людей за границу "для науки мореходства".
Мысль о морском училище в России занимала Петра I еще во время его первого путешествия по Европе. Но лишь 14 января 1701 года было предписано открыть математико-навигацкую школу в Замоскворечье, на полотняном дворе Кадашевской слободы. Однако там было очень неудобно и навигацкая школа помещается в Сухареву башню, где и оставалась во все время своего московского существования. Для нужд школы производились в 1701,1702 и 1703 годах некоторые пристройки, в частности были построены на башне 4 верхние палаты, где, собственно, и производилось учение.
По указу 14 января 1701 года в школу велено было принимать детей всех сословий, Чкто похочет, а иных паче и с принуждением, от 12 до 17 лет. Сперва комплект учеников был установлен в 200 чел., но уже в начале 1703 г. их было больше 300, а в 1706 г. до 500 чел."
О постановке учебного дела и вообще о школьной жизни много можно узнать из переписки дьяка Курбатова с боярином Головиным, которая хранится в Архивах Министерства Иностранных дел в Москве.
Определенного срока окончания курса не было: кончали курс по мере выучки и чем скорее, тем приятнее было правительству. Время было очень горячее - Северная война, и многие навигаторы прямо со скамьи брались на корабли, в дело.
Школа навигацкая просуществовала в течение всего царствования Петра, но главный период ее деятельности следует считать только до 1715 г. В этом году все мореходное образование сосредоточилось в Морской Академии, открытой в Петербурге.
Навигацкая школа для своего времени сослужила большую службу: ее воспитанники были не только моряками, но многие из них работали и на других поприщах: инженеры, геодезисты, артиллеристы, учителя низшей светской школы. Даже сам Петр I не мог не заметить, что "не токмо к морскому ходу нужна сия наука".

 Отправлено: 15.03.07 13:21. Заголовок: Московская Школа Навигацких и Математических наук. Программа обучения.

Программа школы была составлена, по словам г.Веселаго, специально изучавшего историю нашей морской школы, самим Петром I вместе с Фарварсаном. В навигацкой школе предполагалось преподавать чисто по специальным курсам математических и морских наук, куда входили: арифметика, геометрия, тригонометрия, с их практическими приложениями к геодезии, и главное, к мореплаванию, для которого проходили навигацию и астрономию.
Однако, ввиду громадного процента неграмотных детей пришлось несколько изменить первоначальный план и ввести элементарное обучение. Училище разделилось на три отделения или школы:
1) русская школа учила грамоте;
2) цифирная - арифметике;
3) навигационная проходила высшие ступени математики и морские науки.
Для учеников математико-навигацких школ было издано несколько учебников.
Однако жаждущим настоящих знаний ученикам приходилось пользоваться иностранными учебниками или своими записями.
До специальных морских наук доходили лишь дети дворян, а дети низших сословий после цифирной школы уходили в подъячие или учителя.
Проходимый в школе курс нетруден для современных учеников, но в то время был тяжелым бременем для головы ученика и требовал больших усилий, терпения и прилежания.

 Отправлено: 15.03.07 13:22. Заголовок: Московская Школа Навигацких и Математических наук. Учителя.

В 1698 году, во время пребывания Петра I в Англии, ему порекомендовали в учителя математики профессора Эбердинского университета Андрея Фарварсона, которого царь вместе с другими учителями-англичанами взял с собой. В 1699г. они приехали в Москву и некоторое время очень бедствовали. Распоряжений насчет школы долго никаких не было, так что они в декабре 1700 года подали челобитье. Может быть именно оно и ускорило выход указа 14 января 1701 г.
Все учителя после открытия школы жили при ней в нижнем этаже Сухаревской башни. Учителей при школе было 4 - три иноземца, привезенные царем из Англии, как уже говорилось: Эндрю (Андрей) Фарварсон, обучающий математике, Стефан (Степан) Гвин и Ричард (Рыцерь) Грейс, обучавшие навигаторским наукам и один русский - Леонтий Магницкий, который обучал "цыфирям". Уже тогда, как видно из их зарплаты, появилось преклонение перед иностранцам, дающее повод их недолюбливать. А их поведение и преподавания еще более настраивало против них. Как следует из писем дьяка Курбатова:

цитата:

англичане хотя и навигаторами писаны, а до Леонтия наукою не дошли; они позволяли себе часто просыпать занятия, учили нерадиво, потворствуя плутовству учеников.

За Фарварсоном Курбатов признает все же дело, но Магницкий гораздо более переживает за учебу и поведение учеников. В школе он нес нагрузку не только учителя, но и завуча. Первоначально учителя думали вести совместную работу всего класса, поддерживая слабых и не давая забежать вперед способным: но это шло в разрез с тогдашней школьной русской практикой, которая предоставляла каждому ученику идти так, как он мог. Учебники, написанные преподавателями школы, были еще очень несовершенны и трудны для понимания. После перевода школы в Петербург, куда уехали и иностранцы, в Москве остался Магницкий, который брал себе в помощников своих же учеников. Магницкий оставляет в Москве за собой преподавание грамоты, арифметики, геометрии и тригонометрии; для окончания курса ученики ежегодно посылались в Академию в Петербург.

 Отправлено: 15.03.07 13:23. Заголовок: Московская Школа Навигацких и Математических наук. Зарплаты учителей.

В конце 1702 года среди расходных статей помечено:

цитата:

"Ученикам 200 чел. разными в дачах определениями 2187 рублей 10 алтын 1 деньги. Им же да писцу обнову на кафтаны 240 рублей".

Интересны сведения о зарплате учителей. Жалование им шло из Оружейной палаты под наблюдением дьяка Ал. Курбатова. Профессор Фарварсон получал, как главный 250 рублей, два других иностранца - по 150 рублей, а русский Леонтий Магницкий - получал только 90 рублей 1 алтын 4 деньги, несмотря на то, что и школой он занимался больше, и еще на нем лежали инспекторские обязанности.

 Отправлено: 15.03.07 13:23. Заголовок: Московская Школа Навигацких и Математических наук. Ученики.

Итак, по указу 14 января 1701 года в школу велено было

цитата:

принимать детей всех сословий, кто похочет, а иных паче и с принуждением, от 12 до 17 лет от роду.

Дворянские отроки к учению и работе не стремились, и царь устраивал генеральные смотры детей, распределяя их по разным категориям службы. Более того, составлялись списки с именами неявившихся молодых дворян, которые прибивали к городским воротам Белого города.
Ученикам полагалось носить французские камзолы. Ученики побогаче должны были содержаться на свои средства; бедные же получали из школьных сумм не только кормовые деньги, но часто и на одежду. За отсутствие оного целовальники, стоящие на воротах, взымали пошлины или, если денег не было, саму одежду, и опять же попадали эти несчастливцы в черные списки.
Все ученики, получая кормовые, жили на квартирах. Вероятно, жилось им не слишком сладко, так что многие числились в бегах, да и в школу страшно было и показаться, так как "нетчиков" учили розгами.
Практика установила, что дети низших сословий и чинов, недворяне, проходили только две первые ступени, то есть программу обычной позднейшей цифирной школы, а дети дворян шли дальше и изучали специальные морские науки, а потом посылались из сухопутной Москвы для практики за море или в Петербург. После перевода основной школы в Петербург, надзор за учениками ослабили, а жизнь к лучшему не изменили: так что в 1721 году в бегах числилось 127 человек (почти 1/4 часть учащихся). Однако многие добросовестные и смышленые ученики еще до окончания курса посылались в качестве учителей в матросские портовые школы, тогда повсеместно заводимые.

 Отправлено: 15.03.07 19:07. Заголовок: Re:

Freelancer, спасибо - очень интересно было почитать!

 Отправлено: 20.03.07 12:43. Заголовок: Первые балы в России

Первые балы в Poccии

До Петра Великого в нынешнем слое русского общества не существовало почти никаких увеселений. Это общество воспитывалось под неусыпным влиянием византийского аскетизма, не только запрещавшего, но и проклинавшего все лучшие стороны человеческого развития. Аскетизм объявлял свободную науку – ересью, творчество соблазном, музыку, пение, пляску и т. п. — «хульной потехой» и «богомерзким делом». Духовная проповедь, ставя идеалом жизни суровое монашество, по принципу отрицала всякую мирскую «прелесть», всякие житейские наслаждения и радости, противопоставляя им смирение, пост и молитву, как существенное средство для достижения загробного блаженства. Сперва лишь церковь, с амвона, в «учительских грамотах», «памятях» и «посланиях» гремела против «игрищ», песен, плясок и т. п., а потом к нейl присоединилась и государственная власть, издавшая ряд запретительных указов относительно всякого рода мирских удовольствий. Понятно, что при таких условиях, при полном разобщении женщин и мужчин, развлечения наших предков были весьма ограничены и не выходили за пределы комнатных забав. Жизнь боярской семьи, втиснутая в узкую рамку, строго подчиненная установленным правилам и порядкам, текла по раз навсегда указанному руслу, не смея уклоняться в сторону.

Подчиняясь обычаю, аристократ допетровского времени уединял обыкновенно, жену и дочерей своих в особый терем, окружал их доступною ему роскошью и затем жил как бы отдельно от них, даже редко встречаясь с ними в самом домашнем быту, и мало был знаком с прелестями семейной жизни. Такая отчужденность вносила, в его характер и привычки некоторую черствость и грубость и вынуждала его окружать себя, для развлечения, разнообразным людом, наполнявшим барские хоромы, жившим на счет хозяина и составлявшим его постоянный, домашний круг.

Среди этого люда, первое место занимали бедные дворяне, называвшиеся «знакомцами»; они всегда, делили досуг и трапезу знатного боярина, шли перед ним, когда он выезжал куда-нибудь и, составляя его охранную стражу, всюду принимались с ним вместе и чествовались, как гости. Второе место занимал шут, являвшийся, так сказать, источником вседневной утехи каждой богатой семьи; на обязанности его лежало возбуждать смех, веселость, и он достигал этой цели или острыми, или пошлыми, но всегда необычайными словами и поступками, при чем самый грязный цинизм был здесь не только уместен, но и заслуживал общее одобрение. За шутом следовали бахирь, или сказочник, домрачеи и гусельники. Бахирь рассказывал разные сказки, были и небылицы; домрачеи пели песни, былины, духовные стихи, подыгрывая на струнном инструменте, похожем на гитару, и называвшемся домрой; гусельники забавляли слушателей игрой на гуслях. Иногда являлись скоморохи, скитавшиеся, большею частью, артелями и состоявшие из всякого рода умельцев, музыкантов, "глумотворцев", "шпыней", плясунов и т. п. Несмотря на преследование, скоморохи умели обманывать бдительность властей, и ворота боярских домов радушно растворялись перед ними, так как естественная потребность в увеселениях и развлечениях чувствовалась всеми. Челядь в боярских домах была всегда многочисленная. Дворецкий и конюший считались старшими лицами мужской прислуги, а няня распоряжалась женскою, т. е. разными мамушками, сенными девушками и т. п., и ведала все домовое хозяйство.

Обыкновенно, день знатного боярина проходил следующим образом: он покидал свой теплый пуховик при первом звуке колокола, в который пономарь, а зачастую какой-нибудь любитель, начинал «клепать» к заутрени, и спешил в церковь. Отстояв там заутреню и раннюю обедню, он возвращался домой, пил сбитень с калачом, или приказывал подать себе «взварец» из наливок с клюквою и малиною. Потом облачался в бархатный, или объяренный кафтан, узкий и длинный, с пуговицами и стоячим воротником, вышитый золотом, жемчугом, даже драгоценными каменьями, опоясывался дорогим кушаком, из-за которого всегда торчал нож или кинжал; надевал длинный «охабень», отделанный жемчугом, набрасывал в непогоду «корзун», род плаща или епанчи, а в морозы соболью шубу, нахлобучивал на голову высокую меховую шапку и отправлялся в сопровождение «знакомцев» на службу или во дворец, или в один из приказов. К одиннадцати часам служебный занятия того времени оканчивались, и боярин приезжал домой, где его уже ожидал обед, заказанный и снаряженный домового хозяйкою — нянею. Переодевшись в рубаху с косым воротом, вышитым шелками, в широкое исподнее платье из черного плиса или цветного атласа и легкое шелковое полукафтанье без рукавов, заменив меховую шапку на голове скуфейкой, боярин садился обедать. Кроме обычных «знакомцев» и любимого шута, за столом хлебосольного хозяина находили место все случавшиеся при этом посторонние люди. Освященное временем, русское гостеприимство было одинаково для званого и незваного, и боярская спесь не различала, в обеденный час знатного от незнатного. Кушанья, разделенные на «статьи», в каждой по несколько перемен, приносились все разом, во множестве, и ставились на стол, хотя бы обедающих было всего двое. Вино подносилось за каждым блюдом. После обеда боярин ложился отдохнуть, и сказочник, присев в ногах господской постели, тихим и мерным голосом начинал свой рассказ. Изрядно отдохнув, боярин выходил в молельню, где слушал вечерню, для чего почти всегда содержался домовый священник, а затем отправлялся в гости, или, если оставался дома и не было никого посторонних, забавлялся со своими шутами, читал священное писание, слушал домрачея или гусляра, или играл в шахматы и шашки с кем-нибудь из приближенных; иногда уходил к жене и дочерям и там попивал мед, развлекаясь сплетнями мам и рассказами разных странниц и монахинь. При посетителях дом допетровского аристократа, обыкновенно чинный, как монастырь, оживлялся. Сам боярин, с виду недоступный, делался радушным и приветливым хозяином. Тяжеловесные серебряные кубки покидали поставцы и являлись на стол, золоченые ковши двигались неутомимо, старинные меда и заморская романея расходовались усердно. Господские шуты острили и кривлялись к общему удовольствию гостей. Старая безобразная дура, разряженная, как восемнадцатилетняя девушка, неистово вертелась и кричала под аккомпанемент балалайки, гудка, или волынки. В одном углу полупьяные любители слушали гуслиста и восторгались до слез; в другом – играли в зернь и, азартно бросая костями, передвигали по столу пригоршнями ефимки... Собрание расходилось иногда очень поздно, около полуночи. Поднимаясь домой, захмелевшие гости, пошатываясь, направлялись к красному углу, молились перед образом, потом кланялись, хозяину, лобызали его и выпроваживались им на. крыльцо, а почетнейшие — до самых ворот, за которыми, на улице, дрогли кони посетителей и стояли их экипажи: из уважения к знатному хозяину, ни один гость не въезжал на его двор. Обществу, в котором были заглушены всякие умственные и поэтические стремления и инстинкты, у которого были отняты обычные средства веселости, нельзя было удержаться от злоупотребления единственной узаконенной веселостью — питием, и потому пиры кончались нередко безобразными сценами, ссорами и даже кровавыми драками.

Женская половина допетровской аристократии мало участвовала во всем, что так или иначе наполняло жизнь мужчин. Затворничество русской женщины было, в сущности, совершенной неволей, особенно между знатными, где женщина скорее могла быть удалена от личного вмешательства в мелочные подробности хозяйственного быта. Власть отца над дочерью и мужа над женою была почти безгранична. Невеста до дня свадьбы не знала и не видала своего жениха, которого выбирал ей отец, нисколько не интересуясь согласием или несогласием дочери. Жениху, пробовавшему узнать у родителей невесты о достоинствах или красоте ее, обыкновенно отвечали короткой фразой: «спроси у людей, какая она». Замкнутость жизни женщин была такова, что даже в церковь они ходили редко. Сидя в теремах, они шили и пряли и, как уже сказано, не участвовали нисколько в домашнем хозяйстве, не делили почти никаких удовольствий своих мужей и отцов. Единственными их развлечениями были: песни сенных девушек, несвязная болтовня шутих и дур, сказки мамок и россказни разных богомолок и святош, странствовавших, из одного боярского дома, в другой за подачками; на святках, в обширных садах, окружавших хоромы каждой семьи, устраивались качели, а на масленице – ледяные горы; во дни Пасхи любимым развлечением было катание яиц. Грамотницы, встречавшиеся между тогдашними женщинами и девицами как редкое исключение, читали священные книги и переписывали их для вкладов по церквам. По понятиям того времени, отцы считали всякое умственное развитие дочери не только лишним, по даже вредным, и с пеленок отдавали их в полное распоряжение мамок. Безучастие во всем, не исключая семейного быта, неведение того, что совершалось за порогом терема, страдательная роль какого-то посредствующего существа — вот что было уделом женщин высшего круга допетровской эпохи.

Скучно, вяло и однообразно тянулась домашняя жизнь русских людей XVII века, и вдруг могучая рука Петра Великого всколыхнула это застоявшееся болото и круто изменила все обычаи и порядки, прививавшееся к нему целыми веками.

Указы, коренным образом ломавшие старый быт, непрерывно следовали один за другим. С трудом разбирая их, наши предки приходили в ужас, не верили собственным глазам: высшему классу общества повелевалось брить бороды или ежегодно платить за них сторублевую пеню; предписывалось навсегда сложить в сундуки и предать забвению терлики, ферези, опашни и летники, вместо которых носить: мужскому полу камзолы и шляпы, а женскому — робы и фижмы. Боярские дети должны были становиться в ряды гвардейских полков простыми солдатами или ехать за море учиться у чужеземцев всяким наукам. Боярыни получили свободу выходить из теремов, когда им вздумается. Боярышням, осужденным до того никогда не видать женихов и знакомиться только с мужьями, разрешено смотреть на будущих спутников своей жизни раньше венчания; им дано право выходить замуж по собственной склонности, и даже узаконено, чтобы знакомство жениха с невестой и сватовство происходили за шесть недель до свадьбы. Из боярских домов исчезли бесполезные челядинцы, отправленные по царскому указу для комплектования войск, исчезло и самое название «холоп», которое воспрещено было употреблять.

Настало тяжелое время для боярства. Всюду слышались ропот, стенания, проклятия; но, волей-неволей, приходилось покоряться. Всякое сопротивление, всякое уклонение от исполнения царских указов вызывало лишь новые, более крутые меры.

В 1700 году, с целью сблизить оба пола и приучить их к «обществу», Петр Великий начал устраивать общественно-увеселительные собрания и велел приглашать на них «всех знатных людей жен и дочерей, одетых по-немецки, по-французски и по-английски». Но это нововведение прививалось плохо, потому что все старались уклоняться от него под разными предлогами, а государю, находившемуся в постоянных походах и разъездах, было не до собраний и развлечений. Только в 1718 году Петр серьезно и настойчиво потребовал, чтобы русская женщина заняла в обществе то положение, которое она давно занимала в Европе. Был издан «указ об ассамблеях», нанесший окончательный удар старому семейному быту. Чтобы лучше передать сущность, дух и форму этого замечательного петровского учреждения и памятника нравов тогдашнего времени, приведем здесь в подлиннике устав об ассамблеях, ясный и короткий.

цитата:

Ассамблея—слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать, вольное, в котором доме собрание или съезд делается, не только для забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай не войдет. В котором доме ассамблея имеет быть, то надлежит письмом, или иным знаком, объявить людям, куда вольно всякому придти, как мужскому, так и женскому. Ранее пяти или четырех не начинается, а далее десяти пополудни не продолжается. Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать и не точию вышеописанное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего; но только повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питье, употребляемое в жажду кто просит, игры, на столах употребляемые. Часы не определяются, в котором быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть сколько кто похочет и отъезжать волен, когда хочет. Во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить или унимать; также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим, отнюдь да не дерзает под штрафом, но только при приезде и отъезде почтить поклоном должно. Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, то же знатным приказным; то ж, разумеется, и о женском поле, их жен и дочерей. Лакеям или служителям в те апартаменты не входить, но быть в сенях, или где хозяин определит.

Ассамблея при Петре I. Гравюра с картины худ. Хлебникова

Ассамблеи распределялись между чиновными лицами без соблюдения какой-либо очереди. Сам государь назначал, в чьем доме должна была быть ассамблея, а затем дальнейшее их назначение зависело: в Петербурге — от обер-полицеймейстера, в Москве — от коменданта. Прежде, чем гости расходились с одной ассамблеи, им объявлялось, где будет следующая. На основании указа, у кого бы ни происходила ассамблея, хотя бы у самого царя, вход в нее был доступен каждому прилично одетому человеку.

Азартные игры на ассамблеях не допускались: в одной из комнат ставились только столы для шахмат и шашек и приготовлялись – табак, трубки и лучинки для их закуривания. Главным увеселением на этих собраниях полагались танцы, посредством которых должны были сближаться между собою молодые люди и девицы. Первое время отцы и матери смотрели на танцы, как на явный соблазн для своих дочерей, а мужья ревновали своих жен к кавалерам и, едва сдерживаясь, бросали на них грозные взгляды. Но и помимо этого дамы и кавалеры дичились друг друга, не завязывали между собою разговор, и после каждого танца расходились в разные стороны. По словам одного современника, на ассамблеях «все сидели, как немые, и смотрели друг на друга». Предвидя все это, Петр посещал почти каждую ассамблею, зорко следил за всем, что здесь происходило, лично одушевлял унылое общество и иногда сам распоряжался танцами. И в этом случае, как во всем, государь проявлял свою обычную энергию. Принявшись распоряжаться танцами, он начинал с того, что ставил в ряды танцующих самых дряхлых стариков и сам становился в первой паре. Таким образом, составлялся танец в несколько пар. Все танцующие кавалеры обязаны были в точности выделывать ногами то же самое, что выделывал государь, а между тем он был в танцах большим мастером и затейником. Очевидец (Берхгольц) рассказывает, что царь выделывал такие «каприоли», которые составили бы честь лучшим европейским балетмейстерам того времени. Старые и дряхлые танцоры старались подражать государю, кое-как дрыгали ногами, с трудом передвигая их; они путались, задыхались, сопели, кряхтели, пот лил с них градом, а неутомимый Петр прискакивал и вертелся перед ними без устали. Наконец некоторые не выдержали и упали. Царь велел им выпить в наказание по большому кубку вина, а сам принялся танцевать с молодыми и танцевал на славу изобретенной им самим весьма трудный и замысловатый «цепной» танец (Kettentanz, как называет ого Берхгольц). Петр ввел также «танец с поцелуями», в котором дамы целовали кавалеров в губы, тогда, как обыкновенно кавалер, окончив танец, обязан был лишь отдавать почтительный поклон даме и целовать у нее руку. Впрочем, царь не всегда был так любезен и весел. Тот же Берхгольц рассказывает, что однажды Петр приехал на, ассамблею к князю Меншикову в самом скверном расположении духа. Вместо того чтобы танцевать, он начал ходить по комнате; взад и вперед, и так сильно тряс головою и подергивал плечами, что нагонял на присутствовавших страх и трепет; поэтому все были очень довольны, когда он в десять часов уехал, ни с кем не простясь.

Екатерина так лес, как и Петр, танцевала очень ловко и проворно. Они успевали сделать три круга, тогда как остальные не успевали окончить еще первый. Но Екатерина танцевала старательно только с государем, который, подобно ей, выделывал тогда каждое па. С другими же кавалерами она танцевала небрежно, не подпрыгивала, не вертелась, а ходила обыкновенным шагом.

Само собою разумеется, что являвшиеся в первое время на ассамблеи наши боярыни и боярышни были смешны и неуклюжи. Затянутые в крепкие корсеты, с огромными фижмами, в башмаках на высоких, (в полтора, вершка) каблуках, c пышно расчесанною и, большею частью, напудренной прическою, с длинными «шлепами», или шлейфами, они не умели не только легко и грациозно вертеться в танцах, но даже не знали, как им стать и сесть. Кавалеры были также под стать дамам, и их, при чрезвычайной неловкости, крайне стесняла одежда: шитые кафтаны с твердыми, как железные листы, фалдами, узкие панталоны, плотно натянутые чулки с подвязками, тяжелые башмаки, висевшие у бока шпаги, перчатки и так называвшиеся «аллонжеловые» (allongés) парики с длинными, завитыми в букли, волосами. Но мало-помалу все привыкли к новым костюмам; женщины, выпущенные на свободу, почувствовали силу красоты; в них, пробудилось тщеславие и желание обращать на себя внимание; они сделались смелы и развязны; пленные шведы получали свободный доступ в старые 6oяpскиe дома и зарабатывали хорошие деньги, научая боярышень заморским манерам и модным танцам. Скоро петровские ассамблеи уже не требовали понудительных мер, и бывшие теремные затворницы и прежние боярские сынки отплясывали столь усердно, что удивляли своей неутомимостью и ловкостью даже иностранцев.

На ассамблеях танцы делились на церемониальные и английские. К первым принадлежали польский (полонез) и менуэт, ко вторым «англез», «аллеманд», английский кантраданс и другие. Мы опишем некоторые из этих танцев, так как они уже отошли в предание и теперь никому не известны.

Менуэт отличался мерностью и церемонностью движений; танцоры двигались мелкими, размеренными па, стараясь придать своим фигурам изящные позы, при чем дамы, грациозно опустив руки, слегка приподымали пальцами полы своих юбок. Менуэт складывался из четырех хореографических движений. Первое состояло из двух коротких, полушагов правой и левой ноги. Во втором движении танцор делал pointe правой ногой, приподнимаясь на носках. Медленным опусканием пятки правой ноги он переходил в третье движение, причем правая нога плавно сгибалась; затем повторялся полушаг, и скользящим движением вперед левой ноги, составлявшим четвертый ритм, танец завершался. Далее следовало повторение тех же движений, как это, впрочем, делается почти во всех танцах. Таким образом, менуэт состоял, преимущественно, из приседаний. Танцевали его парами, каждая порознь, под монотонные и бедные мелодией звуки менуэтной музыки.

Англез состоял всегда из двух темпов и отличался живостью и картинностью движений, давая женщине, возможность выказать свою грацию. Он танцевался также парами и представлял собою, по идее, пантомиму ухаживанья. Танцорка делала движения такого рода, как будто она убегает и уклоняется от ухаживанья кавалера, ее преследующего; то вдруг, точно поддразнивая его и кокетничая, останавливается в обольстительной позе и едва он к ней приближается, мгновенно оборачивается в сторону и скользит по полу. Одной из разновидностей англеза явился впоследствии экосез.

Алеман начинался собственно гросфатером. Дамы становились по одну сторону, кавалеры – по другую. Музыканты играли нечто вроде монотонного марша, и в продолжение этой музыки кавалеры и дамы первой пары делали реверансы своим соседям и друг другу, потом брались за руки, делали круг влево и становились на свое место. После первой пары делали то же самое, одна за другой, следующие пары. Когда туры оканчивались, музыка начинала играть веселый мотив, а алеманд переходил в оживленный танец. Танцующие пары связывали себя носовыми платками, и каждый из танцевавших, попеременно, идя впереди, должен был выдумывать новые фигуры. Иногда танцующие, имея во главе музыканта, переходили из одной комнаты в другую и обходили таким образом весь дом.

Душою ассамблей петровского времени был генерал-прокурор Ягужинский, увлекавший все общество своей неистощимой веселостью. Однажды, как рассказывает Берхгольц, он выдумал, на ассамблее у барона Шафирова, особенный танец, продолжавшийся более часу. Ягужинский начал с очень медленного, но сопровождавшегося прыжками, англеза; потом перешел в польский с необыкновенными пируэтами; по окончании его составился новый танец, похожий на штирийский; в нем опять прыгали и делали разные забавные фигуры. Однако, Ягужинский этим не удовольствовался: не находя новых фигур, он поставил всех в общий круг и предоставил своей даме, г-же Лопухиной, начать род арлекинского танца, который все по порядку должны были повторять за ней, с тем, чтобы кавалер следующей пары выдумывал, что-нибудь новое, ближайший к нему также, и так далее до последней пары. B числе многих выдумок были следующие: Лопухина, потанцевав несколько в кругу, обратилась к Ягужинскому, поцеловала его и потом стащила ему на нос парик, что должны были повторить все кавалеры и дамы. Генерал-прокурор стоял при этом неподвижно, как стена, даже тогда, когда его целовали дамы. Затем, одни из кавалеров, сделав перед дамой глубокий реверанс, целовали ее; другие, протанцевав несколько раз к кругу, начинали пить за здоровье общества, третьи делали щелчки на воздух; четвертые вынимали среди круга табакерку и нюхали табак и т. п. Но лучше всех сделал Ягужинский, который был последним: заметив, что некоторые зрители, не участвовавшие в танцах, смеялись, когда в кругу целовали дам, или когда дамы должны были целовать кавалеров, он вышел из круга и перецеловал всех зрительниц, которые, неожиданно пойманные, уже не смели отказываться целовать его и других.

По окончании ассамблей, у богатых людей подавался ужин, причем дамы обязательно сидели вперемежку с кавалерами, а у людей менее достаточных предлагалась холодная закуска.

Музыка на ассамблеях была сперва духовая: трубы, фаготы, гобои и литавры; но в 1721 году герцог Голштинский привез с собою небольшой струнный оркестр, понравившийся до такой степени, что его наперебой каждый вечер приглашали куда-нибудь.

Конечно, ассамблеи времен Петра, не отличались утонченностью обстановки. В первую пору все делалось просто: в той комнате, где обедали и ужинали, слуги, убрав столы, подметали пол вениками, раскрывали зимою окна, чтобы проветрить помещение, пропитанное запахом кушанья и прокопченное кнастером, и затем, в той же самой комнате, разодетые кавалеры и дамы принимались за танцы. Это происходило от тесноты тогдашних петербургских домов, почему во время собраний, большею частью, не было общего для всех ужина, а гости делились на две группы: когда одна ужинала, другая танцевала. Кроме того, петровские ассамблеи отличались попойками, и спаивание не только мужчин, но и дам было явлением обыкновенным. Тем не менее, ассамблеи в какие-нибудь три-четыре года после их принудительного учреждения до такой степени привились в преобразованном, русском обществе, что сделались для него потребностью и еще через несколько лет превратились в такие балы, которые по их приличию и чопорности мало чем уступали изящным версальским собраниям.

В подтверждение наших слов приведем описание двух балов при императрице Анне Ивановне и при императрице Елизавете Петровне.

«Большая зала дворца», пишет в 1734 году жена английского резидента леди Рондо, «была украшена померанцевыми и миртовыми деревьями в полном цвету. Деревья, расставленные шпалерами, образовали с каждой стороны аллею, оставляя довольно пространства для танцев. Эти боковые аллеи, в которых были расставлены скамейки, давали возможность танцующим отдыхать на свободе. Красота, благоухание и тепло в этой своего рода роще — тогда как из окон были видны только лед и снег — казались чем-то волшебным и наполняли душу приятными мечтами. В смежных комнатах подавали гостям чай, кофе и разные прохладительные напитки; в зале гремела, музыка и происходили танцы. Аллеи были наполнены изящными кавалерами и очаровательными дамами в роскошных платьях. Все это заставляло меня думать, что я нахожусь в стране фей, и в моих мыслях в течение всего вечера восставали картины из «Сна в летнюю ночь» Шекспира.

«Знатные лица обоего пола», – рассказывает, в 1757 году, в своих записках французский дипломат граф де ла-Мессельер, – наполняли апартаменты дворца и блистали уборами и драгоценными камнями. Красота апартаментов и богатство их изумительны; но их затмевало приятное зрелище четырехсот дам, вообще очень красивых и очень богато одетых. К этому поводу восхищения вскоре присоединился другой: внезапно произведенная, одновременным падение всех стор, темнота сменилась в то же мгновение светом 1,200 свечей, отражавшихся со всех сторон в зеркалах. Заиграл оркестр из 80 музыкантов, и бал открылся. Во время первых менуэтов послышался глухой шум, имевший, однако, нечто величественное: дверь быстро отворилась настежь, и мы увидели императрицу, сидевшую на блестящем троне. Сойдя с него, она вошла в большую залу, окруженная своими ближайшими царедворцами. Зала была очень велика; танцевали за раз по двадцати менуэтов, что составляло довольно необыкновенное зрелище; контрдансов танцевали мало, кроме нескольких английских и полонезов. Бал продолжался до одиннадцати часов, когда гофмаршал пришел доложить ее величеству, что готов ужин. Все перешли в очень обширную и изящно убранную залу, освещенную 900 свечей, в которой красовался фигурный стол на несколько сот кувертов. На хорах залы начался вокальный и инструментальный концерт, продолжавшийся во все время банкета. Кушанья были всевозможных наций, и служители были русские, французы, немцы, итальянцы, которые спрашивали у единоплеменных им гостей, чего они желают. Ужин окончился около трех часов полуночи, после чего все разъехались».

(с)Исторические очерки и рассказы. Шубинский С.Н.(1834—1913)

 Отправлено: 20.03.07 13:14. Заголовок: Дворцовый переворот 1740 г. Свержение Бирона.

Рассказ о дворцовом перевороте принадлежит адъютанту фельдмаршала Миниха, полковнику русской службы, Христофору Герману Манштейну (1711 —1757), активному участнику свержения Бирона.

На следующий день после кончины императрицы Анны, сенат, духовенство и все сколько-нибудь знатные люди Петербурга были созваны в Летний дворец (где императрица провела последние месяцы своей жизни). Войска были поставлены под ружье и герцог Курляндский обнародовал акт, которым он объявлялся регентом империи до тех пор, покуда императору Иоанну III не исполнится семнадцати лет. Все присягнули новому императору на подданство и первые дни все шло обычным порядком, но так как герцог был всеми вообще ненавидим, то многие стали вскоре роптать.

Регент, имевший шпионов повсюду, узнал, что о нем отзывались с презрением, что несколько гвардейских офицеров, и преимущественно Семеновского полка, которого принц Антон Ульрих был подполковником, говорили, что они охотно будут помогать принцу, если он предпримет что-либо против регента. Он узнал также, что принцесса Анна и супруг ее были недовольны тем, что их отстранили от регентства. Это обеспокоило его и он приказал арестовать и посадить в крепость нескольких офицеров; в числе их находился и адъютант принца, по имени Грамматин. Генералу Ушакову, президенту тайной канцелярии и генерал-прокурору, князю Трубецкому, было поручено допросить их со всею возможною строгостью; некоторых наказали кнутом, чтобы заставить их назвать других лиц, замешанных в этом деле. Во все время этого регентства почти не проходило дня, чтобы не было арестовано несколько человек.

Принцу Антону Ульриху, бывшему генерал-лейтенантом армии, подполковником гвардии и шефом кирасирского полка, было приказано написать регенту просьбу об увольнении от занимаемых им должностей; но этого было еще недостаточно. Регент велел дать ему совет – не выходить из своей комнаты, или, по крайней мере, не показываться в публике.

Регент имел с царевною Елисаветою частые совещания, продолжавшиеся по несколько часов; он сказал однажды, в присутствии многих лиц, собравшихся у него вечером, что если принцесса Анна будет упрямиться, то ее отправят, с ее принцем в Германию и вызовут оттуда герцога Голштейнского, чтобы возвести его на престол.

Герцог Курляндский (давно уже желавший возвести на престол свое потомство) намеревался обвенчать царевну Елисавету со своим старшим сыном и выдать свою дочь за герцога Голштейнского, и я думаю, что если бы ему дали время, то он осуществил бы свой проект вполне счастливо.

Принцесса Анна и супруг ее находились все это время в большой тревоге, но она вскоре прекратилась.

Фельдмаршал Миних, бывший в числе людей, принимавших самое живое участие в том, чтобы предоставить регентство герцогу Курляндскому, вообразил, что лишь только власть будет в руках последнего, он может получить от него все, чего ни пожелает; что герцог будет только носить титул, а власть регента будет принадлежать фельдмаршалу. Он хотел руководить делами, с званием генералиссимуса всех сухопутных и морских сил. Все это не могло понравиться регенту, знавшему фельдмаршала слишком хорошо и слишком опасавшегося его для того, чтобы возвести его в такое положение, в котором он мог бы вредить ему; поэтому он не исполнил ни одной из его просьб. Виды фельдмаршала Миниха простирались еще далее при жизни императрицы Анны; когда он вступил с войском в Молдавию, еще до покорения этой страны, он предложил ее величеству сделать его господарем этой провинции, и если бы она осталась за Россией, то он, вероятно, получил бы этот титул. Но вынужденный, по заключении мира, вернуться в Украйну, он задался гораздо более странным намерением. Он просил себе титул герцога Украинского и высказал свое намерение герцогу Курляндскому, подавая ему прошение на имя императрицы. Выслушав об этом доклад, государыня сказала:
- Миних еще очень скромен, я думала, что он просит титул великого князя Московского.

Она не дала другого ответа на это прошение, и о нем не было более речи.

Видя свои надежды обманутыми, фельдмаршал принял другие меры. Он предлагал принцу Антону Ульриху от имени герцога Курляндского просить об отставке; он же велел своему секретарю написать записку и так как регент часто поручал ему дела, касавшиеся принцессы и ее супруга, то это доставило ему случай говорить с ними о несправедливостях регента.

Однажды, когда Миних снова объявил принцессе какое-то дурное известие от имени регента, она стала горько жаловаться на все неприятности, которые ей причиняли, прибавляя, что она охотно оставила бы Россию и уехала бы в Германию со своим супругом и сыном, так как ей приходится ожидать одних лишь несчастий, покуда бразды правления будут находиться в руках герцога Курляндского. Фельдмаршал, выжидавший только случая, чтобы открыться ей, отвечал, что ее императорское высочество действительно не может ничего ожидать от регента, что однако ей не следует падать духом и что если она положится на него, то он скоро освободит ее от тиранства герцога Курляндского. Принцесса приняла не колеблясь его предложения, предоставив фельдмаршалу вести все это дело, и было решено, что регента арестуют как только представится к тому благоприятный случай.

… Накануне революции, случившейся 18-го ноября [7-го ноября ст. стиля], фельдмаршал Миних обедал с герцогом и при прощании герцог попросил его вернуться вечером. Они засиделись долго, разговаривая о многих событиях, касающихся настоящего времени. Герцог был весь вечер озабочен и задумчив. Он часто переменял разговор, как человек рассеянный, и ни с того ни с сего спросил фельдмаршала: «Не предпринимал ли он во время походов каких-нибудь важных дел ночью?» Этот неожиданный вопрос привел фельдмаршала почти в замешательство; он вообразил, что регент догадывается о его намерении; оправившись однако как можно скорее, так что регент не мог заметить его волнения, Миних отвечал: «что он не помнит, чтобы ему случалось предпринимать что-нибудь необыкновенное ночью, но что его правилом было пользоваться всеми обстоятельствами, когда они кажутся благоприятными».

...Возвратясь из дворца, фельдмаршал сказал своему адъютанту, подполковнику Манштейну, что он будет нужен ему на другой день, рано утром; он послал за ним в два часа пополуночи. Они сели вдвоем в карету и поехали в Зимний дворец, куда, после смерти императрицы, был помещен император и его родители. Фельдмаршал и адъютант его вошли в покои принцессы через ее гардеробную. Он велел разбудить девицу Менгден, статс-даму и любимицу принцессы; поговорив с Минихом, она пошла разбудить их высочества, но принцесса вышла к Миниху одна; поговорив с минуту, фельдмаршал приказал Манштейну призвать к принцессе всех офицеров, стоявших во дворце на карауле; когда они явились, то ее высочество высказала им в немногих словах все неприятности, которые регент делал императору, ей самой и ее супругу, прибавив, что так как ей было невозможно и даже постыдно долее терпеть эти оскорбления, то она решила арестовать его, поручив это дело фельдмаршалу Миниху, и что она надеется, что офицеры будут помогать ему в этом и исполнят его приказания.

Офицеры без малейшего труда повиновались всему тому, чего требовала от них принцесса. Она дала им поцеловать руку и каждого обняла; офицеры спустились с фельдмаршалом вниз и поставили караул под ружье. Граф Миних объявил солдатам, в чем дело. Все громко отвечали, что они готовы идти за ним всюду. Им приказали зарядить ружья; один офицер и 40 солдат были оставлены при знамени, а остальные 80 чел., вместе с фельдмаршалом, направились к Летнему дворцу, где регент еще жил. Шагах в 200 от этого дома отряд остановился; фельдмаршал послал Манштейна к офицерам, стоявшим на карауле у регента, чтобы объявить им намерения принцессы Анны; они были так же сговорчивы, как и прочие, и предложили даже помочь арестовать герцога, если в них окажется нужда. Тогда фельдмаршал приказал тому же подполковнику Манштейну стать с одним офицером во главе отряда в 20 человек, войти во дворец, арестовать герцога и, в случае малейшего сопротивления с его стороны, убить его без пощады.

Манштейн вошел, и во избежание слишком большого шума велел отряду следовать за собою издали; все часовые пропустили его без малейшего сопротивления, так как все солдаты, зная его, полагали, что он мог быть послан к герцогу по какому-нибудь важному делу; таким образом он прошел сад и беспрепятственно дошел до покоев. Не зная однако, в какой комнате спал герцог, он был в большом затруднении, недоумевая, куда идти. Чтобы избежать шума и не возбудить никакого подозрения, он не хотел также ни у кого спросить дорогу, хотя встретил нескольких слуг, дежуривших в прихожих; после минутного колебания он решил идти дальше по комнатам, в надежде, что найдет, наконец, то, чего ищет. Действительно, пройдя еще две комнаты, он очутился перед дверью, запертою на ключ; к счастью для него, она была двустворчатая и слуги забыли задвинуть верхние и нижние задвижки; таким образом он мог открыть ее без особенного труда. Там он нашел большую кровать, на которой глубоким сном спали герцог и его супруга, не проснувшиеся даже при шуме растворившейся двери.

Манштейн, подойдя к кровати, отдернул занавесы и сказал, что имеет дело до регента, тогда оба внезапно проснулись и начали кричать изо всей мочи, не сомневаясь, что он явился к ним с недобрым известием. Манштейн очутился с той стороны, где лежала герцогиня, поэтому регент соскочил с кровати, очевидно, с намерением спрятаться под нею; но тот поспешно обежал кровать и бросился на него, сжав его как можно крепче обеими руками до тех пор, пока не явились гвардейцы. Герцог, став, наконец, на ноги и желая освободиться от этих людей, сыпал удары кулаком вправо и влево; солдаты отвечали ему сильными ударами прикладом, снова повалили его на землю, вложили в рот платок, связали ему руки шарфом одного офицера и снесли его голого до гауптвахты, где его накрыли солдатскою шинелью и положили в ожидавшую его тут карету фельдмаршала. Рядом с ним посадили офицера и повезли его в Зимний дворец.

В то время, когда солдаты боролись с герцогом, герцогиня соскочила с кровати в одной рубашке и выбежала за ним на улицу, где один из солдат взял ее на руки, спрашивая у Манштейна, что с нею делать? он приказал отвести ее обратно в ее комнату, но солдат, не желая утруждать себя, сбросил ее на землю, в снег, и ушел. Командир караула нашел ее в этом жалком положении, он велел принести ей ее платье, и отвести ее обратно в те покои, которые она всегда занимала.

 Отправлено: 12.04.07 13:18. Заголовок: Книга "Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению"

Факсимильная копия издания, напечатанного 4 февраля 1717 г. в Санкт-Петербурге.

Книга "Юности честное зерцало" впервые была напечатана в 1717г. по личному указанию Пеmpa I. Она представляет собой наставление для молодежи, собранное, как сказано в заголовке, "от разных авторов".
Научить молодое поколение правильно вести себя в обществе, быть вежливыми, воспитанными, культурными людьми - такая цель стояла перед составителями сборника. Книга посвящена правилам "житейского обхождения", но говорится в ней не только о том, что некрасиво драться или чавкать над едой, но и о том, как важно быть справедливым, порядочным, честным, добросердечным... Эти вечные истины изложены неповторимым языком петровского времени.

"Юности честное зерцало или Показаниiе къ жiтеiскому обхожденiю" читайте здесь.

 Отправлено: 17.04.07 13:09. Заголовок: Юности честное зерцало или Показаниiе къ жiтеiскому обхожденiю (1717 г.)!

Для тех, кто по каким-либо причинам не может зарегистрироваться, я выкладываю здесь полный текст произведения. Приятного чтения!

Итак, начнем:

 Отправлено: 17.04.07 13:10. Заголовок: Юности честное зерцало или Показаниiе къ жiтеiскому обхожденiю (1717 г.)!

 Отправлено: 17.04.07 13:10. Заголовок: Юности честное зерцало или Показаниiе къ жiтеiскому обхожденiю (1717 г.)!

 Отправлено: 29.04.07 19:17. Заголовок: Гросс-Егерсдорф: как это было (рапорт фельдмаршала С.Ф. Апраксина)

Рапорт фельдмаршала Апраксина о Гросс-Егерсдорфской битве

(Публикуемый ниже документ: рапорт фельдмаршала Апраксина о Гросс-Егерсдорфской битве представлен для напечатания дирекцией Центрального государственного военно-исторического архива (ЦВИА))

Гросс-Егерсдорфская битва была первым сражением 7-летней войны, в которой участвовала русская армия. Она произошла 19 августа ст. ст. (30 августа н. ст.) 1757 года.

Русская армия вследствие очень длительных приготовлений и чрезвычайно медленного передвижения из Курляндии через Литву в собственно («Восточную») Пруссию начала участвовать в военных действиях очень поздно. Главнокомандующий русской армией фельдмаршал Степан Федорович Апраксин принимал близкое участие в придворных интригах, связанных с болезнью императрицы Елизаветы и с подозрительными действиями канцлера Бестужева и великой княгини Екатерины, жены наследника престола (будущего Петра III), в частности в сношениях последних с английским послом Уильямсом, и поэтому не торопился. Хотя Апраксин и двигался навстречу прусским войскам, но непосредственная инициатива встречи двух армий принадлежала пруссакам. В битве обе стороны допустили немало ошибок, но победа после жаркого боя решительно осталась за русскими. Русские потери: 1348 убитых и 5129 раненых, по другим сведениям - 1486 убитых и 4494 раненых. Прусские потери: 1817 убитых и 2337 раненых, по другим сведениям, число подобранных и похороненных трупов пруссаков превышало 3 тыс.; орудий пруссаки потеряли 26.

Величайшей ошибкой Апраксина было неиспользование одержанной победы и последующее отступление к Тильзиту и Мемелю. Причиной был явный недостаток военных талантов у Апраксина и зависимость его от петербургских интриг, оживившихся в связи с обострившейся болезнью Елизаветы. Апраксин был отставлен, арестован и умер под судом в 1758 году.

Публикую полный текст рапорта фельдмаршала Апраксина о Гросс-Егерсдорфской битве (ЦВИА, ф. ВУА, д. 1657, л. 609). Авторские орфография и пунктуация сохранены.

цитата:

Всепресветлейшая державнейшая великая государыня императрица и самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая. Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу коим образом руководством всемогущего бога и щастием вашего императорского величества вчерашнего числа над гордым неприятелем совершенная между местечком Наркитином и деревнями Гросс-Егерсдорф и Амелсгоф одержана победа разбитием и прогнанием всей его армей до самой Велавы. Оная после трех часном из мелкого ружья беспрерывно продолжавшемся огнем, умалчивая о пушечном в таком беспорядке побежала, что почти всю полевую артилерию и несколько полковых пушек в добычу победоносному вашего величества оружию оставила. Урон с нашей стороны за краткостью времяни еще неизвестен. Между убитыми находятся генерал Лапухин, генерал-порутчик Зыбин и брегадир Капнистов. Между ранеными генералы Юрья Ливанов, генералы-порутчики Матвей Ливенов и Матвей Толстой, генерал-майоры Дебоскетов, Вилбоэ, Иоганов, Мантейфель и брегадир Племянников, однако ни один опасности не подвержен. С неприятельской стороны думать надобно, что урон гораздо знатен, о чем впереди всеподданнейше обстоятельно донести не премину, а в полон взято рядовых более «600» человек и несколько офицеров, из коих многие раненые померли, а дезертиров по сей час приведено только с «300» человеков, которых ежечасно умножается, ибо лехкими войсками беспрестанно приводятся. Сегодня приказ отдан для погребения мертвых тел и принесения всемогущему богу искренних благодарных молитв якоже и для распоряжения марша растаян(ие) иметь. И тако всемилостивейшая государыня дерзаю ваше императорское величество сею от бога дарованною милостию всенижайше поздравить желая чтоб и вперед всемогущею своею десницею победоносное оружие в целости сохранить и благословить благоволим. Журнал за скоростью теперь не прилагается, которой впредь прислан быть имеет. В Главной квартире в Пруссии на месте Баталии 20 августа 1757 г. Вашего императорского величества Всеподданнейший раб Степан Апраксин

По материалам книги О.В. Сухаревой " Кто был кто в России от Петра I до Павла I" (Москва, 2005):

цитата:

Своим возвышением Апраксин был обязан, в значительной мере, дружественным связям с А. П. Бестужевым- Рюминым, А. Г. Разумовским и Шуваловым. Апраксин пользовался и особенным благоволением императрицы Елизаветы Петровны. Отзывы современников неблагоприятны для Апраксина: его упрекали в изнеженности, вялости и даже трусости. Осенью 1756 начались приготовления к войне с Пруссией, и Апраксин был назначен главнокомандующим русской армией. Положение армии в это время было довольно сложным: существовали серьезные недостатки в комплектовании ее людьми и лошадьми, формировании новых частей, обеспечении продовольствием и фуражом. Апраксин лично жаловался императрице на плохое состояние армии. Вести кампанию Апраксин должен был, подчиняясь инструкциям Конференции при Высочайшем дворе, руководствовавшейся соображениями высшей политики и не знавшей действительного положения дел на театре войны. В июне 1757 русская армия начала наступление против прусских войск. Оставленный Фридрихом II для обороны Восточной Пруссии фельдмаршал Левальд атаковал русскую армию 19 (30) августа при Гроссегерсдорфе. Успех сначала склонялся на сторону пруссаков, но в конце концов победа досталась Апраксину. К 25 августа русская армия продвинулась до Алленбурга, но затем на военном совете было решено ввиду больших потерь и истощения продовольствия отступить в пределы России. Сам Апраксин так объяснял главный мотив своего решения: "воинское искусство не в том одном состоит, чтобы баталию дать и, выиграв, далее за неприятелем гнаться, но наставливает о следствиях часто переменяющихся обстоятельств более рассуждать, всякую предвидимую гибель благовременно отвращать и о целости войска неусыпное попечение иметь". На настойчивые требования из Санкт-Петербурга снова перейти в наступление Апраксин отвечал, что "как против натуры ничего сделать не можно, так и армии, которая толикою гибелью угрожаема, в здешней земле зимовать не место". В начале ноября войска были уже расположены на зимние квартиры в Курляндии и Литве. Между тем, ввиду толков, что отступление Апраксина произошло по наущению Бестужева-Рюмина, в ожидании скорой смерти императрицы, Апраксин постановлением Конференции 7.10.1757 был отставлен от должности главнокомандующего и вызван в Санкт-Петербург. В начале ноября он прибыл в Нарву, где его задержали и отобрали письма к нему великой княгини Екатерины Алексеевны. 14 декабря он послал письмо императрице с оправданием своих действий Посланному в начале января в Нарву А.И. Шувалову Апраксин подтвердил, что он никаких обещаний молодому двору не давал и никаких внушений в пользу прусского короля от него не получал. Следствие затянулось, и 6 августа 1758 во время допроса Апраксин скоропостижно скончался. Был женат на Аграфене Леонтьевне Соймоновой, от которой имел сына Степана и двух дочерей - Елену (княгиня Куракина) и Софью (княгиня Щербатова).

А вот что писал о битве при Гросс-Егерсдорфе К.М. Бороздин ("Опыт истории родословия Апраксиных", соч. К. М. Бороздина, Спб., 1841 г.):

цитата:

Когда Россия ополчилась против Пруссии, императрица Елисавета Петровна вверила Апраксину русскую армию. По вступлении в Пруссию, Апраксин отделил часть войск под предводительством генерала Фермера для занятия Мемеля и собрал все свои силы (около 80 тыс. человек) в том месте, где река Русса впадает в Куришгавский залив. Апраксин имел дело с прусским фельдмаршалом Левальдом опытным военачальником, у которого под начальством состояло до 22 тыс. человек, конница и артиллерия русских уступали прусским. Левальд получил приказание напасть на русских, и он решил это сделать при дер. Гросс-Егерсдорф. 19 августа пруссаки открыли сражение, когда русские не успели еще выстроиться. Победа долго колебалась. Неприятель все силы употреблял, чтобы прорваться в ряды наши и обхватить оба крыла русской армии, но линия (вторая), предводимая Румянцевым, встретила пруссаков в лесу с примкнутыми штыками и обратила их в бегство. По словам Апраксина: "сие решило победу": неприятель потерял убитыми, раненными и пленными до 10 тыс. человек. Кроме того до 29 орудий досталось русским. С нашей стороны в числе убитых был генерал-аншеф Василий Аврамович Лопухин, родной племянник царицы Евдокии Федоровны первой супруги Петра 1). Этот храбрый генерал, командовавший левым крылом, был ранен тремя пулями. Предсмертными словами его были: "гонят ли неприятеля"? Когда же он узнал о победе, то произнес: "теперь умираю спокойно, отдав мой долг Всемилостивейшей государыне"! 27 августа Апраксин переправился обратно за Прегель с такою поспешностью, что можно было подумать, что русские потерпели поражение. Одни объясняют это действие недостатком продовольствия, иные говорят, что будто бы канцлер граф Бестужев-Рюмин, в угоду великому князю Петру Федоровичу, тяготевшему к Фридриху Великому, приказал Апраксину отступить. Но, по словам составителя словаря достопамятных людей русской земли, "повествование Бишинга в этом случае основательнее: Бестужев, ненавидимый великим князем Петром Федоровичем, решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича, под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елисаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елисавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала Апраксина, к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию. Императрица освободилась от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III. Исполнитель воли первого министра, лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ С.-Петербурга у места, называемого Три-Руки; пребывал под судом и скончался внезапно 6 августа 1758 г. О его смерти сохранилось предание, будто императрица, недовольная медленным производством следствия, спросила: отчего так долго продолжается это дело? Ей отвечали, что фельдмаршал не признается ни в чем и что не знают, "что с ним делать". "Ну так" - возразила государыня - "остается последнее средство, прекратить следствие и оправдать невинного". После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по прежнему утверждал свою невинность. "и так - сказал один из членов - остается нам теперь употребить последнее средство...". Не успел он окончить слов, как вдруг апоплексический удар поверг Апраксина мертвым на землю.